ПервоисточникПервоисточник
“Жизнь России так неузнаваемо изменилась и приняла такие ужасные формы, – писала в 1922 году выходившая в эмиграции газета “Русская мысль”, – что даже один вид храмов много говорит русскому сердцу; побывав в храме, русский чувствует себя не только духовно освеженным, но и вновь – патриотом. Храм Божий – теперь единственный родной уголок, и те чувства, которые он вызывает, являются таким сильным национальным фактором, что можно не сомневаться, что у III Интернационала нет большего врага, чем Русская Церковь, как бы далеко от политики она не стояла”.
Это, увы, понимали лучше, чем кто бы то ни было, коммунисты, оказавшиеся обладателями несчастной России. Они ждали лишь подходящего момента для начала более активной борьбы с Церковью. Вынужденные идти на уступки на фронте социальном и экономическом, они все решительней переносили энергию борьбы на фронт духовный. Удобный случай для перехода в генеральное наступление не заставил себя ждать.
Страшный голод свирепствовал в России в 1921 году. Патриарх Тихон принял деятельное участие в борьбе с бедствием. Подлинным христианским вдохновением проникнуто “Послание Святейшего Патриарха Московского и всея России Тихона”, выпущенное по этому поводу.
“Величайшее бедствие поразило Россию. Пажити и нивы целых областей ее, бывших ранее житницей страны и уделявших избытки другим народам, сожжены засухой. Цветущая хлебородная земля стала пустыней. Жилища обезлюдели, селения обратились в покинутые, без врачебной помощи больницы и деревни – в кладбище непогребенных мертвецов. Кто еще в силах, бежит из этого царства ужаса и смерти без оглядки, покидая родные очаги и землю. Ужасы неисчислимы.
Уже и сейчас страдания голодающих и больных не поддаются описанию, и многие миллионы людей обречены на смерть от мора и голода. Уже и сейчас нет счета жертвам, унесенным страшным бедствием. Но с каждым днем становится все шире и глубже вырываемая этим бедствием русскому народу могила, и все на новые круги населения и новые области неотвратимо надвигается беспощадная смерть. На заброшенной, забытой земле растит она новую гибель стране и прокладывает дорогу к новым жертвам в грядущие ближайшие годы, ибо не родит земля ненасеянная, и без хлеба не живет человек.
К тебе, Православная Русь, первое слово мое!
Во имя Христа зовет тебя твой Патриарх на священный подвиг борьбы со страшным бедствием, на подвиг помощи страждущим и спасения умирающих. Нет жертвы слишком великой, чтобы ослабить или прекратить эту тягчайшую скорбь. Все к одру голодающих! Спеши сюда, к ним, с руками, исполненными даров милосердия, с сердцем, исполненным любви, с душою, полною благодатного утешения. Звучите, вдохновенные верой в отзывчивость человеческой души призывы пастырей и работников святого дела! Исторгайте, православные люди, неустанной молитвой у родных святынь прощение Неба прегрешившей земле. Омойся покаянными обетами и Святыми Таинами обновись, верующая Русь, исходя на святой подвиг и его совершая. Возвысь его в подвиг молитвенный, жертвенный подвиг.
В годину великого посещения Божия благословляю тебя: яви в священном, самоотверженном служении ближнему своему величие Христа. Освяти действия свои всецело заветами Его всепобеждающей любви. Воскреси в нынешнем подвиге твоем светлые незабвенные деяния благочестивых предков твоих и угодников, воссиявших в тебе, когда в годину тягчайших бед собирали русскую духовную мощь беззаветная вера и самоотверженная любовь во имя Христа, и духовною мощью этой, как живою водой, оживотворялась умирающая русская душа и земля. Неси и ныне спасение ей, и отойдет смерть от жертвы своей.
Русские люди и все насельники Русской земли!
Во имя всего, что возвышает, что красит душу человека, что облагораживает его, зову вас: все – врачевать страшное бедствие, все – спасать голодающего, больного, умирающего! Нет места распрям и разделениям у постели его! Участь его – сегодня-завтра общая участь, если помощь ему будет заграждена человеческими страстями, фанатизмом и нетерпимостью, если шумом этих страстей заглушен будет тревожный, предсмертный крик умирающего и чья-либо бездушная рука отбросит от уст его подаваемый ему кусок хлеба.
К тебе, человек, к вам, народы вселенной, простираю голос свой!
Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим. Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Спасайте от ужасной смерти народ, являвший миру величайшие подвиги правды, самоотвержения и бескорыстия. Не до слуха вашего только, но и до глубин сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь не медля! На щедрую, широкую помощь!
К Тебе, Господи, простирает истерзанная наша земля вопль свой!
Пощади и прости. К Тебе, Всеблагий, простирает согрешивший народ Твой руки свои и мольбу: прости и помилуй. В Тебе наша жизнь, Ты – упование наше.
Во имя Христово исходим на делание свое: Господи, благослови!”
Обратился патриарх к Православным патриархам и к главам некоторых инославных Церквей с особым призывом произвести сборы денег и продовольствия и выслать их вымирающему населению Поволжья. Тогда же был основан Всероссийский Церковный комитет помощи голодающим, и начались сборы во всех храмах в пользу голодающих. Однако эта организация была признана советским правительством излишней и принуждена была прекратить свое существование, сдав все средства правительственному комитету.
Позже советское правительство все же вернулось к содействию Церкви, которой было предложено заняться через посредство церковных органов, вплоть до церковно-приходских советов, сбором денег и продовольствия в пользу голодающих. Но думала советская власть не столько о том, как использовать Церковь в борьбе с голодом, сколько о том, как использовать голод для борьбы с Церковью!
Современные историки вполне обоснованно считают, что голод 1921-1922 годов был искусственно создан большевистской властью. Подтверждением этого служат, в частности, письма Ленина. В это время он писал, что хлеб в стране есть: “Недалеко от Москвы, в губерниях Курской, Орловской, Тамбовской, мы имеем по расчетам осторожных специалистов еще теперь до 10 млн. пудов избытка хлеба” (В.И. Ленин, ПСС, т. 36, с. 369). Вопрос стоял не о продовольствии, а только о политике: “Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность является в руках пролетарского государства... самым могучим средством учета и контроля. Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов Конвента и его гильотины... Нам надо не только запугать капиталистов в том смысле, чтобы они чувствовали все насилие пролетарского государства и забыли думать об активном сопротивлении ему. Нам надо сломить и пассивное, несомненно, еще более опасное и вредное сопротивление” (там же, с. 269).
Побуждения к этому были не только идейные. Среди повального грабежа, который с приходом большевиков к власти опустошил все сокровищницы России, оставалась почти нетронутой одна лишь церковная ризница, содержавшая в себе громадные ценности, вложенные в образа, в чаши, в напрестольные Евангелия, во всевозможную церковную утварь. Вот сюда-то и оказались направленными взоры советской власти. Она одним ударом решила и обогатиться за счет этих сокровищ, произведя повальный разгром православных храмов, и нанести непоправимый ущерб авторитету патриаршей власти, в обход ее обратившись к духовенству с требованием выдать церковные ценности на нужды голодающих.
Положение патриарха становилось очень тяжелым. С одной стороны, бедствие было страшным и очевидным, отказ в помощи голодающим за счет церковных ценностей легко мог быть использован против Церкви. С другой стороны, под предлогом помощи голодающим рука безбожников протягивалась к предметам священным, ценность которых определялась не количеством золота и драгоценных камней, которое в них заключалось, а их священным характером и значением их как церковно-исторических святынь.
1922 Первыми жертвами голода
были дети
Патриарх особым воззванием (6/19 февраля) оповестил православное население о том, что он разрешает церковно-приходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные предметы и украшения, не имеющие богослужебного употребления. Это воззвание было принято властями, напечатано и распространено между населением. Однако тут же была открыта в газетах неистовая кампания, направленная против духовенства и патриарха, а уже через неделю, 13/26 февраля, ВЦИК постановил для оказания помощи голодающим изъять из храмов все драгоценные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные предметы.
Патриарх немедленно ответил на это новым посланием, в котором подобные акты изъятия церковных ценностей объявлял святотатством: “Мы призываем верующих и ныне к таковым пожертвованиям, лишь бы они были откликом любящего сердца на нужды ближнего... Но мы не можем одобрить изъятие из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, освещянных предметов, употребление коих не для богослужебных целей запрещается законами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство: мирян – отлучением от нее, священнослужителей – извержением из сана”.
Воззвание патриарха не остановило большевиков. Начался повсеместный разгром православных церквей, сопровождавшийся массовыми гонениями против духовенства. Несмотря на готовность верующих уплачивать стоимость священных предметов деньгами, “отказ” в выдаче церковных ценностей вменен был патриарху и подчиненному ему духовенству в “государственное преступление”.
Давно подготавлявшееся событие наконец свершилось: патриарх оказался в заточении и под судом. О масштабах погрома, которому подверглось духовенство в связи с изъятием ценностей, можно судить по следующим цифрам, попавшим за границу к концу 1924 года из кругов “обновленческих”, то есть наиболее близких к советской власти: всего расстреляно и замучено было 8110 человек, из них 2691 лиц белого духовенства и 5409 монахов и монахинь, послушников и послушниц...
Что касается, наконец, значительности богатств, попавших в руки большевиков в результате конфискации церковных драгоценностей (и впоследствии в большинстве своем проданных за бесценок за границу. – Ред.), то отдаленное представление об этом могут дать следующие данные, сообщенные, по свидетельству одного из активных живоцерковных деятелей проф. Б.В. Титлинова, Наркомфином: к июлю 1922 года изъято было из храмов Православной Церкви: золота 26 пуд. 38 фун. (напомним, пуд равен 16 кг, фунт – 0,4 кг. – Ред.), серебра 21 137 пуд. 11 фун., прочих драгоценных металлов 82 пуд. 10 фун., бриллиантов и алмазов 33 456 штук весом 1313 карат, жемчуга 10 фун. 76 золот., прочих драгоценных камней 72383 штук весом 1 пуд 29 фун., серебряной монеты на 19064 руб., золотой – на 1595 руб,. вещей с драгоценными камнями 29 пудов 24 фунта.
По кн.: Протоиерей Кирилл Зайцев. Время святителя Тихона.М., 1996.
...для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.
На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше...
